Эти инструменты проникновения в память, к счастью, совершенно неэффективны. «Мемориал»
Татьяна Малкина – The Moscow Times (оригинал статьи доступен через VPN)
22.03.2023
Кувалда как инструмент борьбы против памяти
Сказать, что кадр, где два штурмовика, снаряженные тяжёлыми орудиями взлома, стоят перед небогатой деревянной дверью офиса «Мемориала» в Каретном, облетел весь мир, будет большим преувеличением. И он точно не облетел обширную Россию, где требуется не только VPN, но и наличие хотя бы минимального гражданского самосознания.
Большая Россия смотрит телевизор или занимается непредосудительным выживанием. Ей всё это вообще не интересно.
Между тем кадр важный, хотя кадров и с предыдущих итераций разгрома «Мемориала», самой понятной, прозрачной, мирной и идеалистической гражданской институции страны, было уже предостаточно. Равно как и фотографий бездарных граффити «иностранный агент» на стене мемориальского здания. Достаточно было и свидетельств происходящего разгрома – от участников глумливых судебных заседаний по делу о ликвидации «Мемориала», от блестящих адвокатов, защищавших в суде память и предсказуемо проигравших все дела российскому государству, включая последнее (как казалось) дело – о физическом отъеме у «Мемориала» помещения.
Кувалда вместо протокола
Фото с двумя громилами всё же знаковое. Оно знаменует собой качественно новый этап взаимоотношения власти с нормальными гражданами, не утратившими чувства собственного достоинства и представлений о добре и зле. Символ его – таки кувалда, как и было сказано.
В ярости читаю отчеты мемориальцев после допросов в Следственном комитете, куда всех их свезли после синхронизированных обысков, завершившихся у кого просто изъятием всего, что напоминает технику или документы, а у других – изъятием тотальным с полным переворачиванием жилища, вытряхиванием шкафчиков с кухонной утварью, ящиков с одеждой. Все они рассказывают, что не сумели получить положенные им по закону протоколы обысков и допросов. Форма противозаконного отказа была разной – от простой констатации «не, сейчас не получится, ждите, может, и выйдет когда-нибудь» до обезоруживающего «протокол дадим, если хотите сменить статус со свидетеля на обвиняемого, а если не хотите – то ступайте домой без протокола». У всех взяли подписку о неразглашении, Александру Гурьянову, который отказался ее подписывать, продемонстрировали ее при понятых.
Иными словами, просто глумились, но довольно вежливо, не били. Видимо, не было пока команды. Это в сущности и есть то самое последнее предупреждение: кто не спрятался, я не виноват. Или даже великодушное предложение – валите отсюда по добру по здорову, пока даем, пока по-хорошему с вами, как с людьми. Думаю, это была последняя стадия, на которой следователи еще прикидывались если не добрыми, то незлыми. Больше тратить свое драгоценное время на обсуждения каких-то дурацких протоколов и утративших актуальность статей Конституции они не станут.
(Лирическое отступление – прямо здесь хочу крикнуть: дорогие мемориальцы, «свидетели по делу о реабилитации нацизма», пожалуйста, пожалуйста, уезжайте отсюда! Все, кто может, пожалуйста! Чувство сиротства, которое неизбежно охватит остающихся здесь, с лихвой компенсируется невероятным облегчением от того, что вы не будете сидеть в проклятой русской тюрьме и вас не будут бить кувалдой. Что же до вашего дела, то оно и в самом деле бессмертно. И оно подождет, и дождется, и продолжится.)
Разумеется, здесь следует привести хронику погромных событий и, так сказать, мотивировочную часть. Хотя на самом деле последняя не представляется важной, потому что не в ней же дело. Обвинение «Мемориала» в реабилитации нацизма практически тождественно обвинению в попытке прорытия печально известного туннеля Бомбей – Лондон. Никто же всерьез не обсуждает этот канал? Или уже обсуждают?
Вот сводка, для порядка
Утром 21 марта 2023 года в Москве начались обыски у сотрудников общества «Мемориал» и Центра защиты прав человека «Мемориал», а также у их родственников. Обыски проводит Следственный комитет по постановлению следователя. Повод – дело о реабилитации нацизма (п. «в» ч. 2 ст. 354.1 УК). На обысках присутствовали оперативники Центра «Э» (против экстремизма).
В постановлении указано: дело возбудили 3 марта 2023 года в отношении «неустановленных сотрудников» «Мемориала». Им вменяется, что в списках жертв политического террора содержатся имена троих людей. Одного из них приговорили к лагерям за работу в немецком полицейском отряде. Двух других – за измену родине военнослужащим (ст. 58-1 УК РСФСР).
Полицейские пришли к: Яну РАЧИНСКОМУ, Олегу ОРЛОВУ, Александре ПОЛИВАНОВОЙ, к матери Александры Поливановой, к Никите ПЕТРОВУ, Галине ИОРДАНСКОЙ, Алене КОЗЛОВОЙ, Ирине ОСТРОВСКОЙ, Александру ГУРЬЯНОВУ. В это же время обыски начались в помещении московского «Мемориала» на Малом Каретном переулке.
В ходе обысков у сотрудников «Мемориала» изъяли технику и вещи с логотипами «Мемориала» (например, календарь и медицинскую маску). Некоторых увезли на допрос в Следственный отдел по Тверскому району.
С допроса все отпущены в статусе свидетелей, Олег Орлов, лично для которого есть отдельное уголовное дела о дискредитация Вооруженных сил РФ, выпущен под подписку о невыезде. Из помещения на Каретном до поздней ночи охраняемые полицией люди в балаклавах выносили коробки.
Есть развернутое объяснение формального существа происходящего. Дело «Мемориала» о реабилитации нацизма появилось из-за трех имен в списке базы «Жертв политического террора СССР», созданной в 1998 году. Два из этих имен содержатся в Книге памяти Республики Татарстан», среди них – Петр Двойных, рассказал «ОВД-Инфо» историк «Мемориала» Сергей Бондаренко. В конце 2021 года «Ветераны России» уже жаловались в Генпрокуратуру из-за того, что имя Двойных находится на сайте. По мнению членов патриотического движения, он — «пособник нацистов». Двойных и второго человека отказались реабилитировать уже после публикации книги, где они были упомянуты, отметил Бондаренко.
Третий человек, включенный в базу «Мемориала» и ставший поводом для преследования, – Рудольф Наймиллер из Одессы. Согласно рассекреченным архивам ФСБ, он признался, что участвовал в расстреле нацистами мирных граждан Молдавии. «В базе „Мемориала“ он указан как спецпереселенец, репрессированный немец. Данных, что впоследствии он совершал военные преступления, у „Мемориала“ не было. Как и не было сведений, что он был коллаборационистом во время войны», – подчеркнул Сергей Бондаренко.
В январе 2022 года историки «Мемориала» опубликовали результаты проверки по жалобе «Ветеранов России»: они пришли к выводу, что из 19 человек в списке сомнения могут быть оправданы в отношении троих. «Остальные 16 бесспорно реабилитированы (преимущественно органами прокуратуры)», – отметили в «Международном Мемориале».
Историки «Мемориала» в беседе с «ОФД-инфо» подчеркнули, что в базе нет сведений о предшествующей или дальнейшей биографии упоминаемых лиц. «Вели они безупречный образ жизни или грешили, – у нас только сведения о незаконных репрессиях по политическим мотивам».
Историкам безусловно известно, что «некоторые из незаконно репрессированных перед войной (как фигурирующие в списке люди по фамилии Рисс и Филистинский) действительно впоследствии сотрудничали с нацистами». «Это никак не отменяет факта незаконной репрессии и реабилитации. Точно так же нет оснований исключать из базы Министерства обороны имена чекистов, которые были вполне справедливо осуждены за пытки арестованных и фальсификацию дел, но во время Великой Отечественной войны досрочно освобождены и сражались с фашистами. Незаконные репрессии, преступления и подвиги – это разные факты, не отменяющие друг друга», – объясняют они.
Кувалда как орган чувства
Ярость и упорство, с какими российское государство уничтожает неправительственную некоммерческую организацию «Мемориал», объясняются, по-видимому, именно совершенной неприемлемостью для здешнего государства именно этого пуристского правозащитного подхода. Ну, и, конечно же, второй основной миссией «Мемориала» – назвать всех поименно, и беззаконно убитых, и беззаконно убивавших, даром что это пересекающиеся множества.
Правда и память страшно мешают созданию истории с нуля, с чистого листа, чем последовательно занимается последние лет десять российское политическое руководство, понимающее историю как произвольный нарратив, который, будучи ловко и нарядно сформулирован, как будто дает власть над прошлым, которая власть, в свою очередь, как-будто дает неограниченную власть над настоящим. Кто смел, тот и съел, получается, эту самую историю.
Другой вопрос, зачем это нужно российским властям, построившим настолько эффективную суверенную демократию, что в ней нет ни малейших признаков политической конкуренции, кажется, еще на десятилетия вперед. И вот здесь рациональное объяснение найти трудно. В целом наиболее объясняющим выглядит самое обыденное: стремящимися пересобрать российскую историю и овладеть ею движет архаичный языческий страх перед разоблачением или даже упоминанием их предков. Практически все люди из списков «Мемориала» мертвы, большинство давным-давно мертвы и вроде как сраму не имут, не говоря уже о возмездии. Но так вышло, что потомки того сословия, которое убивало, сегодня у власти.
И тот факт, что многие из убивавших потом сами были так же зверски убиты, как и те, кого убивали они, почему-то не отменяет ужаса этих самых потомков. Не иначе, как мы наблюдаем это самое встроенное нравственное чувство (не баг, а фича), вопиющее в звездное небо над головой. Вопиет оно от ужаса и требует защитить и оградить то ли предков, то ли себя. Стрессовая реакция охранителей на публикацию имен давно умерших или умертвлённых сотрудников НКВД, ответственных за выдачу и исполнение безумных приказов по уничтожению рандомных групп населения в годы Большого террора, – это парадоксальное свидетельство того, что сами охранители безусловно видят преступность такой деятельности. Но не хотят туда смотреть, категорически не хотят. Поэтому не видят иного выхода, кроме как вполне преступными методами пытаться решить проблему в той точке, которая представляется им точкой ее возникновения, – уничтожить тех, кто все время призывает идти и смотреть.
Почему именно кувалдой? Опять же нет ответа, кроме нехитрого наблюдения: деваться этим напуганным тенями предков людям некуда. Удовлетворительного прошлого пока как бы нет, поскольку этот период в Кремле еще близко не написан, там пока едва до Петра дошли. Будущее тоже темно, но уже понятно, что тревожно и что вообще-то загнаны таки в угол, да. Зато в настоящем есть кувалда и соблазнительная возможность хоть что-то делать с теми социально неблизкими, до кого можно дотянуться, а кувалда – это символ предельного контроля и источник быстрых эндорфинов. Плюс, похоже, действительно тлеет дикая надежда, будто при помощи манипуляций кувалдой сегодня можно каким-то выгодным и утешительным для себя образом изменить неприятное вчера, а значит – и тревожное завтра.
* * *
Примечательно, что при неизменности фактического прошлого, ужасности настоящего и мрачной неопределенности будущего относительно будущего можно с кое-что с уверенностью предсказать. Настанет миг, когда за право тех сегодняшних повелителей кувалды, которых в свою очередь беззаконно погубят (а такое весьма вероятно), покоиться на одном мемориальном кладбище с теми, кого они погубили, будет яростно защищать какой-нибудь правнук сегодняшнего мемориальца.
Потому что кто-то всегда должен помнить всех погубленных, без исключения. И это долженствование останется и переживет всех, даже если изъять из русского алфавита букву «м» и из словарей – слово «память».
0 Комментариев