Кладбище Среднего Имшегала, на котором похоронены умершие здесь черкесы и абазины.
Фото: Сергей Алфёров, 5 октября 2023 г.
Научно-исследовательская работа ДЖАМБЕКОВОЙ Сатаней Мухамедовны, ученицы 11 «а» класса, члена поискового отряда средней школы а. Хабез Хабезского района Карачаево-Черкесской Республики
Научный руководитель: Джамбекова Земфира Юрьевна педагог-психолог средней школы а. Хабез
Хабез-2008 г.
Сатаней ДЖАМБЕКОВА
ЗАБВЕНИЮ НЕ ПОДЛЕЖИТ
СОДЕРЖАНИЕ
Введение. Политические репрессии и раскулачивание в СССР
1. Переселение народов Черкесской автономной области в Омскую область
2. Возникновение села Средний Имшегал и организация колхоза «Красный Черкес»
3. Возникновение села Лаховского
4. По следам отцов...
5. Работа поискового отряда. Результаты исследования
Заключение. Основные выводы
Список литературы
Я не поэт, но хочется донести горькие воспоминания о репрессиях до людей стихотворными строками:
Я помню всё, я помню след,
Конвой этапа с пяти лет.
Снега, болота и тайгу...
Забыть всё это не могу.
И сколько нас там полегло!
Не забывайте ж тех людей,
Что пали без вины своей.
Поклон их памяти святой,
Да будет вечным их покой.
Евдокия Лушникова
г. Омск
Одна из табличек на кладбище Среднего Имшегала, установленная потомками умерших здесь черкесов и абазин.
Фото: Сергей Алфёров, 5 октября 2023 г.
Введение. Политические репрессии и раскулачивание в СССР
В последние годы много написано о страшном времени Сталинских репрессий. Опубликованы воспоминания узников концлагерей и художественные произведения о всеобщем психозе подозрительности и подавлении малейшего свободомыслия, сняты кинофильмы. И всё-таки остается ощущение недосказанности. Может быть, потому, что не все имена ещё названы, не все документы опубликованы. Когда читаешь и перелистываешь страницы книг о репрессиях, открываются новые подробности беспощадного времени тоталитаризма, новые имена – а их около 4 тысяч! – безвинных страдальцев. Сколько же людей было загублено напрасно в двадцатые, тридцатые, сороковые, пятидесятые годы минувшего столетия...
Карательные меры, применявшиеся государственными органами в нашей стране в 30-40-е годы прошлого века, были страшным явлением. Жертвами чудовищных и нелепых обвинений, под которые, как правило, подводилась политическая основа, стали миллионы людей, самых трудоспособных и социально активных граждан.
Какую опасность представлял для устоев Советской власти целый ряд самостоятельных, зажиточных, крепких хозяев, под корень уничтожаемых как класс с ярлыком «кулак» или «подкулачник»? Они платили все существующие на то время налоги, население пользовалось отстроенными ими мельницами, магазинами, приобретёнными паровыми машинами и молотилками, десятую часть нажитого имущества зажиточные, будучи людьми верующими, раздавали своим бедным землякам. Так почему же их выселяли?
Нередко можно услышать: там, «наверху», не знали, что творилось на местах. Наивный взгляд! Ряд документов убедительно доказывает: не просто знали, но и планировали масштабы репрессии, руководили ими. В «антисоветские элементы» зачислялись целые слои населения: деятели церкви, члены разгромленных политических партий, зажиточные крестьяне.
В 30-40-е годы прошлого столетия жертвами репрессий стало много наших братьев и сестёр черкесов и абазин. В довоенные годы волна массовых политических репрессий накрыла многие населённые пункты нынешней Карачаево-Черкессии. Сегодня трудно найти здесь аул, которого в те неспокойные времена не коснулась эта страшная напасть преследований, арестов, неправедных судов и ссылок. До сих пор многие десятки местных жителей числятся в разряде пропавших без вести.
В апреле 1933 года многих жителей Черкесской Автономной области, черкесов и абазин, коснулись политические репрессии. Они были репрессированы по политическим и религиозным мотивам и сосланы со своими семьями как спецпереселенцы в глушь Омской области.
В памяти много фамилий переселенцев – всех не перечислить! Среди них немало стариков и пожилых женщин – носителей культуры, фольклора. Были старцы, окончившие лучшие религиозные училища, владевшие двумя-тремя языками, воспитанные в лучших традициях своего народа. Большинство из них похоронены по пути в Омскую область, в с. Средний Имшегал.
Примечательно, что в дорогу эти мудрые люди брали три вещи, самые необходимые: Коран, ситец (для обряда погребения) и… гармошку. Если Коран и ситец находили применение почти ежедневно, то гармошка понадобилась лишь по истечении пяти- шести лет. Надежда – не дорога. Она никогда не заканчивается. Дорога закончилась необжитой тайгой, оставалась только надежда. Ею и жили. С помощью Всевышнего и местных жителей наши деды и отцы стали обживать новую землю.
А ведь за каждым из арестованных – родные и близкие. Сколько горя, слёз, безвозвратно сломанных судеб! Особенно страшна участь детей «врагов народа». Чтобы сохранить их, матери отказывались от мужей. Иначе – сами в лагеря, дети – по детдомам. И это было придумано в Кремле: дети старше 15-летнего возраста могли быть арестованы и расстреляны. Моложе – размещались в спецдомах или меняли фамилии, разлучались с братьями и сёстрами. Делали всё, чтобы ребёнок не знал, кто он и откуда. А если и не отобран от матери, всё равно будет на нём клеймо на всю жизнь.
Когда читаешь все эти приказы, выписки из решений Политбюро, инструкции, помеченные 1937 годом, понимаешь, как далеко – и слава Богу! – ушли мы от этих времён. Мы не изжили ещё сиротство и понимаем, что у него есть и социальные корни.
Провозгласив в ходе коллективизации главным лозунгом ликвидацию кулачества как класса, партия накалила обстановку в деревне до предела. В число кулаков и подкулачников попадали и середняки, а нередко и бедняки. Основными районами кулацкой ссылки стали Урал, Северный край, Казахстан, Дальний Восток и, конечно, Сибирь, а для абазин и черкесов в Сибири местом ссылки станет Омская область, Васисский (ныне Тарский) район.
От Такушинова Николая Алхимовича и Аргунова Галима Алиевича мы узнали, что из переселенцев в Сибири были организованы два села (в Сибири их называют деревнями) в шести километрах друг от друга. Одна деревня – выходцы из аулов Эльбурган, Зеюко, Кош-Хабль, Малый Зеленчук, Псауче-Дахе, Псыж, Кубина, Кара-Паго – была названа Средний Имшегал, а вновь созданный колхоз – «Красный Черкес». Другое село (деревня) – выходцы из аулов Бесленей, Вако-Жиле, Старо-Кувинск, Эрсакон, Апсуа – было названо Лаховское, по фамилии одного из переселенцев из аула Апсуа Лахова Аслан-Герия Канаматовича. Мне очень интересно было узнать, когда и как возникли эти сёла, чем в них занимались жители, как сложилась их дальнейшая судьба, как исчезли эти населённые пункты с карты Тарского района.
Целью моего исследования является изучение истории села Средний Имшегал и села Лаховского, а также организации колхоза «Красный Черкес», которые просуществовали с 1933 по 1950 гг.
Из поставленной цели вытекают следующие задачи исследования:
- поиск литературы по политическим репрессиям и раскулачиванию и их изучение;
- сбор и анализ источников, рассказывающих о людях и событиях тех лет;
- поиск жителей исчезнувших сёл;
- сбор и сохранение материала для школьного музея;
- на собственном примере заинтересовать сверстников историей собственного народа и исследовательской работой.
Выбранную тему я считаю актуальной, потому что, когда подрастёт моё поколение, мы, живущие в совершенно другой стране, не допустим повторений прошлого, мы будем развивать и совершенствовать демократические основы нашего общества, каждый человек должен знать не просто историю, а на краеведческом материале увидеть её отражение, знать историю родного края, потому что кто-то должен унаследовать от старшего поколения (пока они живы) всё, что для них было ценным.
Мы, учащиеся Хабезской средней школы, члены Карачаево-Черкесской региональной детской общественной организации поискового отряда «Алашара» – «Свет», глубоко понимаем ту боль, которую пережили наши деды и прадеды. Ведь когда-то кто-то должен прояснить судьбы тысяч и тысяч сограждан, сгинувших без следа. Нашему поколению досталась эта миссия, и мы доведём её до конца.
Переселение народов Черкесской автономной области в Омскую область
В 1933 году многие жители Карачаево-Черкесской автономной области (приложение №1) – абазины и черкесы – подверглись политическим репрессиям. Они со своими семьями были сосланы в Сибирь, а точнее сказать – в Омскую область, Васисский (ныне Тарский) район. Всех переселенцев под охраной погрузили в товарные вагоны и повезли в неизвестность. Никто им не объяснил, куда и зачем их везут. До Омска спецпереселенцев везли в товарных вагонах. Они на станциях выпрашивали кипяток, крошки хлеба и кормили ими женщин, кормящих детей, так как после объявления высылки им практически не дали взять с собой ничего. Так, без достаточной пищи, их довезли до Сибирского города Омска. В Омске переселенцев некоторое время держали на берегу сибирской реки Иртыш. Здесь их опять погрузили – на грузовые баржи. От Омска до Пологрудово более 400 километров по Иртышу везли на баржах. Из 800 переселенцев живыми доехало до места не более 300 человек. По пути следования многие переселенцы умирали от недоедания, болезней, перемены климата.
Если по пути до Омска умерших хоронили на остановках, то когда везли на барже по реке, умерших конвоиры сбрасывали в реку. Поэтому многие прятали своих умерших как могли. Так, житель аула Кош-Хабль Кундохов Аюб своего умершего сына положил в большой сундук, заколотил, сел на него и так довёз покойного до места высадки. Переселенцев выгрузили около деревни Пологрудово, в 400-стах километрах от города Омска. Здесь, на берегу Иртыша, переселенцы жили в построенных из еловых лап шалашах некоторое время, пока для них не подыскали постоянного места жительства. На этом берегу реки похоронено большое количество наших сограждан, умерших по пути.
Аргунова (Пшиазова) Тамара рассказывает, что её отец Пшиазов Мухадин, как ефенди с утра до вечера не уходил с мест захоронения, такая была большая смертность. Кишмахова (Абдокова) Фатима Тасланбиевна из аула Псыж рассказывает, что их выслали вместо другой семьи. На берегу реки, около Пологрудово, они похоронили шестилетнего братишку Рустама. Можно сказать, он умер от жажды. Воду из реки Иртыш он не мог пить и всё время просил чистую родниковую воду с Кавказа, так и умер, не напившись воды. По рассказам Подсвирова Василия Васильевича, высланного из Беломеченска и ныне проживающего в ауле Адыге-Хабль, в одной яме хоронили двух-трёх умерших. Как только яму выкапывали, она сразу заполнялась водой, поэтому один труп с помощью рогатой палки топили, а другой клали сверху.
Через какое-то время переселенцев, кого пешком, кого на поводьях, повезли ещё на 100 км дальше на север. Их выгрузили на голой местности среди леса около какой-то безымянной речки, где не было никакого жилья.
Окрестности Среднего Имшегала. Фото: Сергей Алфёров, 5 октября 2023 г.
Возникновение села Средний Имшегал и организация колхоза «Красный Черкес»
Из переселенцев из аулов Эльбурган, Зеюко, Кош-Хабль, Малый Зеленчук, Псауче-Дахе, Псыж, Кубина, Кара-Паго – из черкесов и абазин – образовали новый населённый пункт и назвали его Средний Имшегал, а вновь организованный колхоз – «Красный Черкес».
Из числа переселенцев из аула Зеюко был и Аргунов Галим Алиевич. Его отец в 1930 году был осуждён на 8 лет якобы за неуплату налога. А его дедушку Аргунова Индриса Хаджиметовича и старшего брата отца арестовали в 1933 году и по решению тройки в том же году в мае расстреляли в городе Черкесске за антисоветскую пропаганду. Оставшаяся часть семьи, в основном женщины и дети (мать Тайбат Ахмедовна, бабушка, дядя Билял, тётя Гунна), были высланы в Сибирь. Его мать и многие другие родственники похоронены на этой сибирской земле. Она была одной из первых, нашедших вечный приют в сибирской земле.
Табличка на кладбище Среднего Имшегала, установленная Галимом Алиевичем Аргуновым в память о своей матери Тайбат Аргуновой.
Фото: Сергей Алфёров, 5 октября 2023 г.
В то время Галиму было полтора года, и всех случаев этой трагедии он не помнит, но из рассказов очевидцев старшего поколения ему удалось узнать некоторые события того времени.
«Первое время жили в землянках. Для дальнейшего обустройства приходилось раскорчёвывать окружающие леса: для будущих жилых и производственных построек и для будущих полей. Для многих этот изнурительный труд плюс каждодневное недоедание были губительны. Люди не выдерживали, умирали.
Вся жизнь с первых дней была неразрывно связана с соседней деревней Имшегал, жители которой проявили искреннее участие в нашей судьбе. Сибиряки спасали нас от голодной смерти в те 30-е годы и в годы Великой Отечественной войны. Они делились с нами последним куском хлеба. Сибиряки с сочувствием относились к нашим трудностям. Мы, жители Кавказа, были не только не приспособлены к суровому климату Сибири, мы не умели заготавливать впрок лесные ягоды, грибы. Картошка обычно заканчивалась к середине зимы, и нам волей-неволей приходилось отправляться в соседние деревни за помощью, и мы её получали. Не только наши ближайшие соседи-имшегальцы, но и жители других деревень помогали нам, доходили даже до Ермаковки. Делились не только продуктами, но и учили нас выживанию в этих суровых краях».
В первое время местное население относилось к черкесам и абазинам как к врагам. Все были уверены, что это ярые враги Советской власти. Повесили ярлык головорезов, лишенцев, кулаков и подкулачников. Старожилы также настороженно относились на первых порах. А затем, увидев вполне мирных, работящих открытых и честных людей, стали оказывать им помощь. Многие жители Среднего Имшегала без преувеличения говорят, что благодаря помощи жителей соседних деревень – Кияка, Васисса, Имшегала, Атирки и Пологрудова – черкесы и абазины выжили в условиях Сибири. Они считают, что даже стали как-то походить на сибиряков добротой, открытостью, умением выходить их любых критических ситуаций. Когда обжили места, переселенцы стали заводить знакомства в округе, ходить в гости, помогать в хозяйстве. Черкесы и абазины всегда отличались верностью дружбе, данному слову. И не случайно до сих пор многие черкесы поддерживают связь с сибиряками.
Шёл 1943 год. Все мужчины призывного возраста из села Средний Имшегал Васисского сельского Совета были призваны в Красную Армию. В селе остались только женщины да несколько престарелых мужчин, на плечи которых легли тяготы колхозной и домашней работы.
Например, Аргунова Гунна была чабаном, а её сын Яхья пас летом телят. Гунна летом пасла овец, а зимой ухаживала за ними на скотном дворе. Фермой заведовал Назир Аргунов, который после ранения вернулся с фронта.
И вот в один из осенних дней по селу прошёл слух, что на стадо колхозных овец напали волки. Нужно сказать, что это был второй случай появления волков в этих краях. Старожилы говорили, что волки уходят через наши края от войны.
В тот день Гунна пасла овец на одной из полян, в 3-х километрах от села. Выпал первый снег. Она сидела около скирды и грелась у костра, а овцы паслись вокруг, когда на них напали волки. Гунна пригнала в село часть овец, отбившихся от стада, сообщила о нападении волков, а сама убежала обратно. На помощь с единственным имевшимся в селе ружьём 16 калибра поскакал заведующий фермой Назир Аргунов. Многие овцы были ранены, и их пришлось на месте прирезать. К вечеру подъехали подводы и забрали туши. Всех жителей села больше всего интересовал вопрос, что будут делать с бараниной? Отвезут ли в заготконтору в счёт госпоставки или раздадут колхозникам в счёт оплаты на трудодни, хотя надежды на последнее было мало. И каково же было ликование людей, особенно ребятишек, когда председатель колхоза «Красный Черкес» т. Жуков (он был прислан из села Левый Берег), возвратившись из районного центра Васисса, объявил в тот вечер, что в честь больших успехов Красной Армии и в честь освобождения города Киева разрешено провести торжественный праздник в честь 26 годовщины Великого Октября. Это было 6 ноября 1943 года. С тех пор в селе Средний Ишемгал регулярно устраивали праздники в честь 7 ноября и 1 мая.
Когда шла война, двенадцати-тринадцатилетние подростки вынуждены были оставить учёбу в школе и идти работать в колхоз. Работали за взрослых и выполняли всякую работу: пропалывали яровые культуры, убирали вручную лён и горох, заправляли трактора. Аргунову Галиму пришлось в это время работать почтальоном, и начисляли ему за эту работу по 1.25 трудодня ежедневно. Ходить за почтой нужно было в районный центр Васисс, расположенный на расстоянии 18 километров от колхоза «Красный Черкес». Шесть километров пути проходили через лес по грунтовой дороге, а далее, возле села Лаховское, она соединялась с большаком, идущим со стороны Атирки на Васисс. Здесь было оживлённое движение. Чаще всего юному почтальону удавалось «отловить» легковой автомобиль «эмку» голубого цвета. Принадлежала эта «эмка» МТС, которая находилась между Васиссом и Имшегалом.
Надо сказать, что юный почтальон отправлялся в путь почти всегда голодным, спасался тем, что ел в лесу ягоды. На обратном пути заходил в столовую или пекарню в поисках чего-нибудь съестного. Бывало, что там его подкармливали, а бывало, что ничего не перепадало. Однажды ехал «зайцем» на «эмке», а машина вдруг остановилась. Галим подумал, что водитель затормозил для того, чтобы прогнать его, а выяснилось, что мужчины остановились для того, чтобы… распить бутылку водки. На закуску у них была большая буханка чёрного хлеба. Они отломили от неё большую горбушку и угостили «зайца». Какая эта была радость для голодного мальчика. Галим Алиевич до сих пор помнит чудный вкус этой горбушки, её душистый запах и заверил нас, что до конца дней своих этого не забудет. После трапезы они все вместе проехали дальше и довезли его до нужного поворота. Фамилия шофёра «эмки» была, по его воспоминаниям, Исаев, за точность юный почтальон не ручается.
Летом 1944 года Галиму Алиевичу шёл тринадцатый год. Он пишет, что во время войны подростки по приказу председателя колхоза отправлялись на десятидневное дежурство в Васисский Свет. Потому что и во время войны, и после войны было принято нести круглосуточное дежурство. В сельсовете он выполнял различные поручения – разносил разнообразные бумаги, дежурили у телефона, а ещё его привлекали для заготовки сена для гужевого транспорта. Ночевал в здании сельсовета. Галим Алиевич вспоминает, что в то время в Васиссе проходили военную подготовку учителя, вернее, учительницы, так как мужчин среди них не было. Учительниц нещадно гоняли. Ежедневно после практических занятий они «вооружённые» саперными лопатками, строем проходили мимо сельсовета.
Председателями колхоза «Красный Черкес» по воспоминаниям Молова и Аргунова были: Джегутанов, Карданов Мухаммед, Аргунов Али Индрисович, Клеузов, Адыгешаов Муталиб, Лахов Январби и т. Жуков.
Колхозники-переселенцы корчевали лес под пашни, выращивали колосовые, картофель, лён, горох. Занимались животноводством, прокладывали дороги.
Школа в селе Средний Имшегал была построена в 1941 году, а до этого ребят обучали в селе Таловка, что 10 в километрах севернее села. Школа была начальной, учащихся с 1 по 4 классы сажали в один класс. Учительница обучала и спрашивала по очереди. Первой учительницей была Зайцева Анна Прокопьевна, 1921 г. р., которая впоследствии проживала в городе Омске.
В конце 40-х годов школа оставалась малокомплектной, обучалось от 7 до 9 детей. Квартира учителя, школа и библиотека располагались в одном домике. Черкесы и абазины вспоминают, что учителя были от бога. Ученики старались, много читали и работали по усиленной программе. Когда дети вместе с родителями вернулись в Карачаево-Черкессию, они справлялись с программой 5-6 классов, будучи в 3 классе.
Семья Аргунова Галима возвратилась на Родину в 1947 году, а другие оставшиеся жители с колхоза «Красный Черкес» возвратились в 1950 году.
Из статьи в газете «День Республики», которая была опубликована 30 октября 2004 года, я узнала про судьбу Молова Рашида Юсуфовича, который родился в селе Средний Имшегал в 1939 году, пошёл в школу в том же селе в 1947 году. У него самые светлые воспоминания связаны с учебой и с учителем Петром, которому было 18 лет, присланным работать в школу Среднего Имшегала:
«Мы его как брата родного полюбили. Всего-то три года он меня учил, потому что в 1950 году мы вернулись на Кавказ. Только благодаря Петру я стал педагогом. Окончил Карачаевский пединститут, был директором школы, на пенсию ушёл с поста заместителя министра образования республики», – вспоминает Рашид Исуфович.
По воспоминаниям его матери, село Средний Имшегал состояло из одной улицы. Вдоль улицы дома стояли в два ряда. Каждый сруб ставился на два хозяина. В центре села располагались магазин, контора и школа. Поодаль находились скотные дворы, амбары и поля. Сибиряки учили наших земляков мастерить лопаты, строить дома, рыть землянки, заготавливать еду на зиму. Показывали травы, ягоды, плоды, которые можно употреблять в пищу, варить отвары для лечения, научили защищаться от комаров и всякой гнуси. Ссыльные люди были работящими, все эти навыки были усвоены хорошо. И через три-четыре года после заселения их жизнь коренным образом изменилась. Были отстроены дома, фермы, конюшни… На две семьи переселенцев давали по корове, переселенцы начали заниматься подсобным хозяйством, и потекла жизнь своим чередом. Стали играть свадьбы и праздновать рождение детей. Нередкими были и межнациональные браки.
Когда началась война, на неё отправилось немало мужчин. Опять все тяготы легли на женские плечи. Рашид Молов вспоминает, как его мать неоднократно получала за тяжёлый труд благодарности и грамоты с портретами Ленина и Сталина. Но их она почему-то прятала далеко в сундук…
«Последним ударом для всех был голод 1947 года. Смерть унесла десятки людей из оставшихся на поселении горцев. В сложившейся сложной ситуации на помощь пришли местные жители. Еле перебиваясь с картошки и солений на жиденькое варево, они делились с нами последним: кто несколько картофелин принесёт, кто кусочек хлеба из ржаной и соевой муки. Так было всю зиму. Весной же стали собирать на полях гнилую картошку, сушить её на печке, а после, перемолов, лепить лепёшки. Супы варили из трав, перебиваясь таким образом до нового урожая.
С того же «голодного» 1947-го началось возвращение переселенцев на Родину. В первую очередь Сибирь покидали те, чьи родственники могли позаботиться об их переезде. К концу года в селе оставалось лишь около 40 человек, не имевших никакой возможности уехать: вдовы с детьми, сироты, одинокие старики и женщины.
Казалось, мир отвернулся от нас. Каждую ночь перед сном моя мать просила Аллаха, чтобы и за нами кто-нибудь приехал и забрал на Родину. Но мольбы оставались без ответа. Наверное, слишком много людей просили о такой помощи. Но ту молитву я помню и сейчас.
В марте 1950 года пришла и наша очередь уезжать, за нами прибыл мой дядя. Как и каждого уезжавшего, нас провожали с рыданиями всем селом. Долго смотрели вслед, чтобы потом, понурив голову, разойтись по домам…
По приезду в родные края мать и дядя первым делом обошли всех односельчан, рассказали, как ждут от них помощи в возвращении на Кавказ оставшиеся в Сибири переселенцы».
В июле 1950 года из Сибири уехал последний переселенец, которому неоткуда было ждать помощи. Он продал всё, что нажил, собрав деньги только на дорогу, и в родной аул он вернулся с тем же багажом, с которым его покинул. Вернулся ни с чем. Но на родную землю.
Одна из табличек на кладбище Среднего Имшегала, установленная потомками умерших здесь черкесов и абазин.
Фото: Сергей Алфёров, 5 октября 2023 г.
Возникновение села Лаховского
От Пологрудово спецпереселенцев на подводах повезли вглубь тайги на постоянное местожительство. Переселенцев из аулов Эльбурган, Зеюко, Кош-Хабль, Малый Зеленчук, Псауче-Дахе, Псыж, Кубина,Кара-Паго оставили на берегу одной безымянной речки, где не было абсолютно никакого жилья. Новый населённый пункт черкесов и абазин назвали Средний Имшегал, а вновь организованный колхоз из переселенцев – «Красный Черкес».
Переселенцы из аула Бесленей, Вако-Жиле, Старокувинск, Эрсакон и Апсуа расположились в шести километрах от села Средний Имшегал. Лаховское – так назвали это село по фамилии одного переселенца из аула Апсуа – Лахова Аслангерия Канаматовича.
Из статьи в газете «День республики», опубликованной 26 сентября 2006 года, я узнала о жизни семьи Аслангерия Канаматовича.
Январби Лахов с детства мечтал стать педагогом. Прирождённый лидер, смышлёный не по годам, он даже в Черкесское педучилище поступил раньше, чем его сверстники окончили школу в 14 лет. Мечтал получить образование и работать в родном ауле Апсуа Кувинского (ныне Адыгее-Хабльского) района. Но в апреле 1933 года светлый, радостный мир Январби будто перевернулся.
Парень был на занятиях в Черкесске, когда до него донеслось страшное известие: его отец, занимавшийся в те годы закупкой лошадей для Красной Армии, неожиданно для всех был признан кулаком и «лишён избирательских прав как перекупщик скота» (формулировка из документов республиканского госархива). Имущество «кулацкой семьи» – построенный своими руками добротный дом «под железной крышей», надел земли, немногочисленное поголовье скота – в одно мгновенье отошло в собственность тогдашним властям.
Январби узнал о том, что его родных и близких ему людей под конвоем везут на железнодорожный вокзал г. Черкесска вместе с черкесскими и абазинскими «раскулаченными» семьями, чтобы выслать в далёкую Сибирь. Считай – на погибель.
Доброжелатели уговаривали его «остаться в стороне» от этой чудовищной несправедливости, отречься от близких, принять покровительство дальнего родственника – влиятельного политического работника и… спокойно продолжить учёбу. Но ни о каком спокойствии не могло быть и речи. Полный решимости, Январби прорвался через конвой к своей семье.
Кошмары тем временем продолжались. И больше всего пугала неизвестность. Ждать тёплого приёма от холодной сибирской земли было бессмысленно (-54 С).
В переполненных до отказа вагонах для перевозки скота вынужденные переселенцы за 40 дней добрались до Омска. Ещё трое суток измученных и беззащитных горцев, численность которых с каждым днём трагически сокращалась, переправляли по Иртышу на баржах к городу Таре. Далее – на перекошенных повозках по бездорожью, таёжными тропами, от с. Пологрудово до с. Имшегал Тарского района.
Конечный пункт прибытия репрессированных на географической карте того времени вообще не значился. Увезли, как говорится, «врагов народа» в самую глухомань. В лес дремучий. Так что первое время наши с вами несчастные земляки занимались расчисткой территории для будущих поселений, измождённые долгим переездом, потрясённые потерей родных – среди переселенцев не было такой семьи, которой бы не пришлось оплакивать погибших в дороге родственников.
По воспоминаниям репрессированных черкесов и абазин, в Сибири прямо посреди леса и поблизости друг от друга были образованны два поселения. В одном – переселенцы из Адыгее-Хабльского (тогда – Кувинского) района, в другом – из Усть-Джигутинского и Хабезского.
Главой первого поселения был единогласно выбран 51-летний многодетный отец Аслан-Гери Лахов. Грамотный, крепкий, неунывающий даже в тяжелейших условиях севера, он не щадил себя, работал буквально на износ, стараясь хоть как-то облегчить участь товарищей по несчастью. Он пропускал через своё большое и доброе сердце проблемы каждой из семей своих подопечных. Но спустя год сердце не выдержало….
Один за другим уходили из жизни и дети Лаховых. В суровых сибирских условиях из семерых выжили только трое: Январби и его сестры Маруся и Нина. (В целом, за 17 лет ссылки на сибирской земле было похоронено более 600 человек).
В память о мудром руководителе первое в Омской области поселение выходцев из Кавказа было названо ими в честь Аслан-Герия Лахова – Лаховское. Тогда же обрёл своё имя и соседний населённый пункт – Красный Черкес.
Поначалу местное население (жители деревенек, расположенных поблизости к лесу) с большим недоверием отнеслось к репрессированным: о нежелательности общения с «кулаками», «врагами народа», «головорезами» и «дикарями» их постоянно предупреждали представители комендатуры и конвоиры. Однако уже совсем скоро им представилась возможность составить собственное мнение о наших земляках. Увидев, в каком бедственном положении пребывают репрессированные, сибиряки прониклись к ним сочувствием и стали проявлять заметное участие к их судьбе.
Их разделяли девять верст пути по лесным тропам. Тем не менее, омичи постарались научить своих соседей мастерить лопаты, строить дома, рыть землянки, заготавливать дрова. Учили, какие плоды, ягоды и травы пригодны к употреблению. Снабдили необходимыми в быту орудиями труда. В общем, делились всем, чем только могли.
Их уроки выживания не прошли даром для трудолюбивых горцев: буквально через три-четыре года жизнь в поселениях Лаховское и Красный Черкес заметно изменилась. Были отстроены дома, фермы, подсобные хозяйства, появилась возможность заготавливать корма в прок.
До самого призыва в армию Январби, как и большая часть трудоспособного населения, продолжал работать на лесоповале. Позже на освобождённой от деревьев территории абазины и черкесы создали свой колхоз «Красный Черкес», объединив также в его составе оба ранее образованных населённых пункта.
Служить Отечеству Январби Лахов был призван из Омской области в мае 1942 года и сразу же оказался в миномётном полку. Был миномётчиком, специалистом телефонных станций. Окончил войну с боевыми наградами. В их числе орден Красной Звезды, орден Славы III степени, медали «За отвагу» всех трёх степеней, «За оборону Кавказа», «За взятие Будапешта», «За Победу над Германией».
Сохранились в его семейном архиве и пять благодарностей от Сталина (по приказу которого Лаховы и оказались в Сибири) – за отличные боевые действия в борьбе с немецкими захватчиками и освобождение целого ряда городов.
К родным в Омскую область рядовой Лахов вернулся в июле 1946 года после демобилизации из рядов Красной Армии. Первое время он работал налоговым агентом в финансовом отделе Тарского района Омской области.
В 1947 году был назначен на должность председателя колхоза «Красный Черкес», в том же году женился на Дате Шебзуховой, которая вместе с семьёй была выслана из аула Кубины Усть-Джегутинкого района в том же 1933 году в Омскую область. Там у них родились две дочери – Галя и Валя.
Январби Аслан-Гериевич возглавлял колхоз «Красный Черкес» три года – вплоть до возвращения на Кавказ. Он был, пожалуй, единственным председателем колхоза, который личным распоряжением в 1950 году уволил себя, передал всю документацию колхоза в район и уехал на Родину.
Январби и Дата прибыли на Кавказ с двухлетней Галей и трёхмесячной Валей. Позже семью пополнили трое замечательных сыновей: Валера, Юра и Саид. Они начали обустраивать свой быт буквально с нуля. Первое время они обосновались в ауле Кара-Паго (там проживал старший брат Даты). Крохотный домик им удалось приобрести на средства, вырученные от продажи всего имущества, нажитого в течение многих лет. Сразу после этого Январби устроился на работу в местную животноводческую бригаду. Одновременно своими руками отстроил жильё чуть большего размера. «Но папу со страшной силой тянуло в родной аул», – рассказывает Галина Январбиевна, и в 1955 году вся семья переехала в Апсуа. Любовь к труду, проверенная временем, помогла справиться со всеми бытовыми трудностями. Работали Дата и Январби в колхозе им. Кирова.
Январбия Лахова похоронили на родной земле в ноябре 1980 года. Тогда из Хабезского района к ним домой в Апсуа отдать дань памяти бывшему фронтовику, председателю колхоза «Красный Черкес» Январби Лахову, приехал целый автобус бывших переселенцев, которые, как и они, вернулись из Сибири. «Сколько добрых слов и приятных воспоминаний об отце нам довелось тогда услышать», – вспоминает дочь Галя. Его верная супруга Дата умерла в 2005 году. Но в памяти потомков навсегда останутся их живые рассказы о пережитом.
По следам отцов...
По рассказам Аргунова Галима Алиевича, первую поездку со времени возвращения из Сибири он совершил с Амироковым Михаилом Ахмедовичем в 1980 году.
Стремление вновь и вновь посетить места нашего сибирского проживания не покидало меня. По приезду на место они увидели, что все дома и хозяйственные застройки разобраны и увезены в ближайшие деревни. Узнали, что местное население называет то место словом «Черкес». В 1984 году, 1987 году, 1997 году Аргунов Галим Алиевич сам совершал поездки. Помог ему в этом Арашуков Рауль Туркбиевич. По мере возможности Галим Алиевич ухаживал за кладбищем, установил трафарет из нержавеющей стали, где выгравированы слова:
«Здесь похоронены жертвы репрессии 30-х годов с Черкесской автономной области, в том числе моя мать Аргунова Таибат Ахмедовна. Вечный Вам покой, с благодарностью твой сын Галим».
Пятую свою поездку в 2004 году он совершил вместе с Моловым Рашидом Исуфовичем, который там родился, и в том же месте похоронен его отец.
Идея посетить Омскую область, где до 1950 года проживали репрессированные в 1933-м черкесы и абазины, у Аргунова Галима Алиевича и Молова Рашида Юсуфовича родилась давно, но из-за некоторых житейских и материальных причин поездка то и дело откладывалась. Но она состоялась благодаря бывшему президенту Карачаево-Черкесской республики Мустафы Батдыева и председателю правительства Руслану Казанокову. Незамедлительно отреагировав на обращение общественных движений «Адыге-Хасэ» и «Абаза», они распорядились выделить 40 тысяч рублей. Внесли также свою лепту в эту поездку известные люди Карачаево-Черкесии: Мухарби Борануков, Али Конов, Мухамед Кодзев, Хизир Хапсироков, Александр Охтов, Наурби Гочияев.
Галим Алиевич и Рашид Юсуфович решили поехать в с. Средний Имшегал Омской области, чтобы огородить и благоустроить кладбище в 1,5 га сибирской земли, где за 17 лет пребывания в ссылке было похоронено более 600 человек. Причём они решили повторить путь, по которому везли в ссылку жертв политических репрессий, путь, усеянный трупами детей, женщин стариков, не выдерживавших тягот переселения, голода, холода, болезней.
Их путь пролёг от вокзала города Черкесска до Омска, затем – по Иртышу на водном транспорте до города Тары, далее – по таёжным тропам от села Пологрудово до села Имшегал Тарского района.
Первая интересная встреча состоялась в селе Большереченском, где разговаривали с местными рыбаками. Они поведали им воспоминания одного из старожилов села:
«В 1933 году здесь проплывали несколько барж с истощёнными людьми. Как только они пристали к берегу, с баржи спустились несколько мужчин под конвоем. Попросив лопаты, они вырыли ямы, в которых были похоронены люди, умершие на баржах. Позже на месте могил, был построен лесопильный завод, а захоронения снесены. Так по двум берегам Иртыша оставались маленькие кладбища переселенцев».
Прибыв в город Омск, они посетили главное место, где установлен камень в память о жертвах сталинских репрессий.
Встретились с председателем правительства Виктором Филипповичем Шрейдером. Узнав о цели визита в область двух пожилых мужчин из Карачаево-Черкесии, он дал поручение руководству г. Тары всячески содействовать им в выполнении благородной миссии. Глава района Павел Юрьевич Исаев выделил на целый день свою служебную машину, чтобы они смогли посетить памятные им места: сёла Пологрудово, Атирка, Васисс, Имшегал. В селе Имшегал их ждал очень радушный приём в прекрасной семье Владимира Максимовича и Нины Михайловны Шаповаловых. Немало людей приходили туда поговорить с ними, узнав о цели приезда. Многие удивлялись тому, что можно проделать путь в 4 тысячи километров для благоустройства кладбища отцов, матерей, всех вынужденных переселенцев.
На следующее утро, 6 августа, у ворот дома Шаповаловых собралось более десяти человек, выразивших готовность оказать им помощь в благоустройстве и ограждении кладбища. Предстояла поездка за 9 вёрст к месту прежнего поселения. Жители соседних деревень называют это село Черкес и речку, протекающую неподалеку, тоже Черкес.
Дороги, естественно, к селу уже не осталось. Она оказалось разбитой тяжёлыми грузовыми машинами после вывоза по ней спиленных деревьев: кедра и лиственницы. Хозяин дома подготовил трактор с прицепом, и они с трудом добрались до места.
На кладбище Среднего Имшегала.
Слева направо: Шамиль Такушинов (внук репрессированного из Карачаево-Черкесской республики в 1933 году), Родион Тлябичев (помощник генерального директора завода в городе Черкесск, сын репрессированного из Карачаево-Черкесской республики в 1933 году), Исмель Биджев (председатель Комитета по регламенту и мандатным вопросам Народного собрания Карачаево-Черкесской республики, сын репрессированных из Карачаево-Черкесской республики в 1933 году), Люсана Абидокова (Шевхужева) (автор книги «Забвению не подлежит», посвящённой памяти абазин и черкесов – жертв сталинских репрессий).
Фото: Сергей Алфёров, 5 октября 2023 г.
Считается, что более грустного зрелища, чем заброшенные кладбища, остановившаяся мельница и плачущий мужчина, нет ничего в жизни. И действительно, перед ними предстало полтора гектара заброшенного кладбища. Последние 54 года сюда не ступала нога человека, никто не смотрел за кладбищем.
Когда они подошли к кладбищу, ком подкатил к горлу, полились слезы. Некоторое время понадобилось, чтобы им прийти в себя. Включили магнитофон и десятки раз покрутили молитву, которая читается при входе на кладбище. Эта молитва – обращение живых к умершим. Заготовили стволы и жерди для ограждения кладбища. Увы, не сохранились здесь надмогильные столбики, а сами могилы почти сравнялись с землёй. Боялись ненароком наступить на чью-то могилу. Старались очень мягко ступать. Очистили территорию кладбища от сушняка, поваленных деревьев. Обнесли жердями и повесили табличку, выполненную из нержавеющей стали с надписью:
«Путник! Остановись и поклонись! Здесь похоронены жертвы политических репрессий 30-х годов (черкесы и абазины)».
Одна из табличек на кладбище Среднего Имшегала, установленная потомками умерших здесь черкесов и абазин.
Фото: Сергей Алфёров, 5 октября 2023 г. Источник – группа «Расстреляны в Таре»
Затем со словами молитвы они разбросали по всему кладбищу землю, привезённую из родных мест. Очередное прощание с близкими по прошествии более чем полувека – это прощание с ними навсегда… Когда ещё доведется быть в далёкой сибирской тайге, в селе Имшегал. И опять что-то тяжёлое давит на сердце, и снова – скупые мужские слёзы.
Когда Галим и Рашид вернулись в дом гостеприимных земляков, братьев по судьбе, по жизни, они принесли в жертву овцу (так положено у мусульман). Раздали мясо самым нуждающимся, угостили всех тех, кто помогал им. За столом собралось много народу. Разговоры продлились до полуночи.
С селом Имшегал Тарского района Омской области они простились 7 августа. Теперь уже путь к дому пролегал через земли, по которым когда-то возвращались на Кавказ их отцы и деды, дети, родившиеся на чужбине и знавшие о Родине лишь понаслышке.
Шестую свою поездку в Омскую область Аргунов Галим совершил в 2006 году вместе с жителем города Черкесска Такушиновым Николаем Алхимовичем. В этом им оказали моральную и материальную помощь Хапсироков Мурат Назирович, Шебзухов Мухарби Билялович, Кургов Валерий Давлетович, Астежев Мухарби Джагафарович. По рассказам Николая, в 1933 году его отец с матерью и двумя дочерьми тоже были высланы, а его бабушка по отцу похоронена где-то по пути до Омска, а две его сестры похоронены на берегу реки Иртыш, около села Пологрудово.
Галим Алиевич и Николай Алхимович при поездке в Омскую область поставили себе цель по реабилитации всех без исключения репрессированных и высланных в Сибирь, запечатлеть на телевизионной плёнке те места, где похоронены наши сограждане, места проживания. По независящим от них обстоятельствам не всё задуманное смогли осуществить.
С помощью руководителя Тарского муниципального района Исаева Павла Юрьевича и работников местной телекомпании они запечатлели на плёнке места захоронения и места проживания переселенцев с Кавказа.
Работа поискового отряда. Результаты исследования
Когда встречаешься с родными и близкими репрессированных, во многих семьях эти встречи аукаются старой болью и чувством пусть запоздалого, но всё же торжества справедливости. И пусть кое-кто говорит, что пора забыть о времени больших репрессий, растянувшемся на три десятилетия, но большинство людей понимает: наш долг назвать всех поимённо, восстановив историческую справедливость. Без этого мы не сможем создать поистине демократическое общество, где каждый имеет право думать по-своему и поступать согласно своей совести. Сегодня, мы, учащиеся 10-11-х классов, работаем в поисковом отряде «Свет» для того, чтобы глубже понять ту боль, которую пережили наши деды и прадеды. А вообще, как же создавался наш поисковый отряд?
Весной этого года, в начале апреля, в нашу школу пришли Аргунов Галим Алиевич и Такушинов Николай Алхимович. Их семьи пережили тяготы этой страшной репрессии. Страшной, потому что оттуда вернулись только немногие. В зале, где находились старшеклассники 10-11-х классов, была организована встреча с ними. Невозможно было без содрогания слушать то, о чём они рассказывали, с какой болью смотрели каждый эпизод фильма, который они сняли во время своей поездки в Омскую область. Эта поездка была, как они рассказывали, не единственной. Аргунов Галим ездил туда пять раз, с целью встретиться с людьми-старожилами, чтобы побольше узнать о судьбах своих родных, близких и о наших земляках.
Последняя поездка состоялась 28 августа 2006 года вместе с Николаем Алхимовичем – председателем Карачаево-Черкесской региональной детской общественной организации «Алашара» – «Свет». Галим Алиевич вместе с Николаем Алхимовичем проделали очень большую работу. Николая Алхимовича интересовал вопрос научно-исследовательской работы ученицы 11 класса Атирской школы-интерната Згрунды Анастасии, которая защитилась на тему «История создания села Средний Имшегал» и занявшая первое место. Ему хотелось встретиться именно с ней, с полячкой, которая так глубоко и с болью рассказала и написала о черкесах и абазинах, которые проживали в этом селе. И когда они встретились с этой девочкой и её научным руководителем, то получили очень богатый материал. Невозможно было, наверное, не подумать о том, что исследованием жизни репрессированных должна обязательно заняться молодежь нашей республики. Они договорились о том, что будут вести совместную работу с их поисковой группой. И это было приемлемо, потому что многие сибиряки воевали на Кавказе, и многие из них не вернулись домой…
Выслушав их рассказы об увиденном и услышанном, невозможно было, как я думаю, отказаться от мысли создания поисковой группы, которая бы занималась поиском репрессированных людей в Омской области. Я пришла к выводу, что у любого нормального человека болит душа за судьбы этих людей. Пример этому – работа полячки Згрунды Анастасии. А я ведь черкешенка, потому на мне вдвойне лежит ответственность за восстановление истории судеб людей моего народа.
Вот с этого началась работа поискового отряда «Свет» в моей родной Хабезской средней школе, где мы с удовольствием вместе с нашим руководителем Джамбековой Земфирой Юрьевной в количестве 25 человек ведём плодотворную интересную работу.
Плоды начатого нами благородного дела уже видны сегодня. Мы помогаем находить документы, материалы, фотографии. Ходим по домам и встречаемся с сыном, дочерью, внуком, а то и правнуком оболганных и замученных граждан, кто был уведён ночью, чтобы уже никогда не вернуться в родной дом. Когда мы заходим в их дома, они достают самое дорогое, что осталось в семье: пожелтевшее фото, личные документы. На старых тетрадных листах воспоминания о родных и близких. И если за давностью лет воспоминания скупы и немногословны, то память и сегодня – открытая рана. Не каждый может высказать свою боль, рассказать о родном человеке, и поэтому задача нашего поискового отряда – написать историю об их скорби, и обязательно она будет написана до конца. Мы хотим рассказать людям о судьбах репрессированных, о том, сколько изуродованных душ, сломанных судеб, обманутых надежд оставил после себя вал политических репрессий. Целые поколения выросли на чудовищной лжи, лицемерии и двоедушии. Мы и сегодня с трудом пробираемся через завалы прошлых ошибок и преступлений.
Прошлое не отпускает нас. Горечь минувшего не проходит. Особенно у тех, кто разделил с отцами и матерями невыносимые трудности ссылки, кто помнит шалаши на снегу, землянки и бесконечные болота вокруг поселений. В этом мы ещё раз убедились, когда начали работать в поисковом отряде, когда мы начали встречаться с теми, кто испытал на себе тяготы репрессии.
По ходу работы я узнала, что у нас в Хабезе тоже проживает человек, судьба которого связана с Омской областью. Это Хапсироков Аслан-Герий Бекирович. Из воспоминаний Хапсирокова Аслан-Герия я узнала, что его семья тоже была выслана в Омскую область. Утром пришли конвоиры и забрали отца, мать, дядю и детей (их было пятеро). Это было в апреле 1933 года. Их посадили в товарняк и повезли в неизвестном направлении. Поезд иногда останавливали, взрослым давали 400 грамм кукурузного хлеба, а детям 200 грамм и по одной селёдке в сутки. Выгружали мёртвых, но не разрешали хоронить, а клали рядышком. Они умирали от холода и голода. И так через каждые два дня выгружали мёртвых.
В таких условиях они доехали до Омска. Людей высадили на берегу реки Иртыш. С нами были русские, казаки и ногайцы и все испытывали одинаковые трудности. Затем, когда Иртыш освободился ото льда, их погрузили на баржи, плыли несколько дней. Вот что рассказал Аслан-Герий:
«Помню, мёртвых выбрасывали прямо в реку. У одной женщины умер ребёнок. Чтобы его не отобрали и не бросили в реку, она сделала вид, что кормит его грудью. Это заметили два конвоира и стали отбирать мёртвого ребенка. Женщина уцепилась, но конвоиры позвали других, оторвали ребёнка и бросили его труп за борт. Мать ребёнка хотела броситься за ним, но женщины удержали её и держали бедную пока она не успокоилась. Увидев это, я стал плакать, отец меня еле успокоил и сказал, что это не ребёнок, а какой-то свёрток. До сих пор не могу забыть, как плакала эта женщина».
Так мы доехали до пристани Пологрудово. Всех нас высадили с баржи, раздали топоры, чтобы строить шалаши. Много людей умерло от дизентерии. Когда мы обосновались, приехал комендант и сказал, чтобы мы придумали название нашему посёлку и выбрали главного. Все единогласно выбрали Лахова Январбия и в честь него назвали посёлок «Лаховским».
В Лаховском селе семья Аслан-Герия жила вместе с семьями Шабанова Амина, Хабекова Тату, Шебзухова Мисоста и Тхазартуковыми (помнит бабушку Тхазартуковых). Их дом стоял на самой окраине села. Взрослых принуждали к строительству и к лесозаготовке, а детей в возрасте 10-14 лет заставляли работать целый день в лесу. Помнит, как с дочкой Гутякулова Сагида (с Чупой) их в неизвестном направлении завели в глубь тайги:
«С нами был проводник из села, чтобы не заблудиться в тайге. Одели нас в специально сшитые приспособления из белой материи, чтобы муравьи не залезали под одежду. С мешками нас завели вглубь тайги, чтобы искать муравейники. Нам объяснили как доставать личинки муравьев, для этого надо было сбросить верх муравейника, пока не покажутся личинки, и сгребать их в мешок вместе с муравьями. Как только мы дотрагивались до гнезда, муравьи начинали лезть нам под одежду и кусали, от этого мы плакали. После укуса у нас на теле появлялись волдыри, это было ужасно больно. До сих пор на моих руках следы от ожогов муравьиной кислотой, особенно у сестры Баблюц. Так мы работали целый сезон, начиная с июня до конца августа».
Многие осуждённые закончили свой земной путь именно в Омской области. Много трудностей пережил Аслан-Герий, два раза бежал из ссылки и два раза его возвращали обратно.
В 1937 году семьи Аслан-Герия, Мисрокова Нахуты и Кемова Исмаила вернулись из ссылки. После ссылки началось ужасное. Их преследовали, считали врагами народа. После, двух его братьев и отца вновь забрали, и последнее, что он помнит, как отец кричал матери: «Береги детей». Аслан-Герий вместе с матерью и сёстрами остался один. Он сейчас живёт в ауле Хабез, но каждый раз, когда он вспоминает прошлое, у него на глазах выступают слёзы. Все его рукописи хранятся у нас в школе. Невозможно их читать равнодушно (см. приложение).
Заключение. Основные выводы
Время уходит, унося последние свидетельства больших репрессий. И поэтому надо торопиться, чтобы зафиксировать самое важное. Для истории, для тех, кто и сегодня ничего не знает о судьбе своих близких, для всех нас, наконец, с каждым разом всё больше уверенных; время беззаконий не повторится.
Мечты об идеальном обществе можно осуществлять по-разному. Можно годы посвятить просветительской работе на благо людей. А можно обнести огромные территории колючей проволокой, поставить вокруг часовых и загнать тысячи людей, чтобы они строили мосты и дороги, создавали целые города. Наша задача не в том, чтобы присоединиться к той или иной точке зрения, а в том, чтобы вспомнить всех поименно, высвободить из небытия простых людей, раздавленных «красным колесом» истории. И мы, как мне кажется, справимся с этой задачей.
У большинства людей, расстрелянных и умерших в лагерях, нет даже могилы, негде их родным и близким поставить памятник с дорогим именем.
С этой целью наша поисковая группа хочет открыть в Хабезе памятник жертвам политических репрессий. Посадить около памятника берёзовую рощу, чтобы родные и близкие приходили сюда и вспоминали о них. Кроме того, планируем обнародовать списки детей репрессированных, которые по недавно принятым законам России тоже признаны жертвами политических репрессий. Остаются безымянными тысячи и тысячи имён «раскулаченных», «высланных за болота». Придёт и их черёд быть названными.
Когда я писала эту работу, нам принесли адрес Атирской школы-интерната. Теперь мы собираемся с ними переписываться через Интернет. Увидев статью о работе нашего поискового отряда в газете (она была опубликована в газете Черкес Хэку 30 октября 2008 года), нам стали писать многие люди с просьбой встретиться с нами.
Время необратимо, никогда не повторится на нашей земле эпоха террора и беззакония – мы верим в это, мы работаем и живём для этого.
Список литературы
- Архивные документы;
- Воспоминания Хапсирокова Аслан-Герия, Аргунова Галима, Молова Рашида;
- Автобиографии;
- Газета «День Республики» Карачаево-Черкесской республики, 26 сентября 2006 года;
- Газета «День Республики» № 66 от 11 июня 1996 года;
- Газета «Адыгэ Хасэ» №1 от 26 марта 2006 года;
- Газета «Черкес Хэку» № 72 от 9 сентября 2006 года;
- Газета «Тарское Прииртышье» № 79 от 8 октября 1997 года;
- Газета «День Республики» №180 от 30октября 2004 года;
- Газета «Омский вестник» от 18 августа 2004 года;
- Газета «Тарское Прииртышье» № 8 от 9 января 1998 года;
- Диск с видеофильмом о последней поездке в Омскую область.
Источник - «Урок истории для 11 класса на тему «Забвению не подлежит»
0 Комментариев